В поисках Cеребряного Страуса
«Vita brevis ars longa –
Жизнь коротка, искусство вечно»
Сказка путешествий
посвящается моей любимой Оленьке – моей жене...
Итак, через некоторое количество лет я скажу ей:
«Дорогая! А наше свадебное путешествие мы проведём в горах Тибета…»
Услышав в ответ боевой клич команчей, я пойму, что она согласна...
Трансокеанский лайнер, сияющий небесной лазурью, доставит нас в Бомбей.
Ты сойдешь с трапа, легкая и прозрачная, с маленьким туристским рюкзачком за плечами. Ты будешь моей королевой, королевой дня, королевой бархатной ночи, спокойная и неистовая. Чистая, как горный хрусталь и свежая, как воздух.
На базаре за тобою свитой будет бродить орда чумазых коричнево-чёрных попрошаек, и ты будешь прекрасна, величественна и снисходительна, как Будда.
Устав от города, мы отправимся в путь. Мы уйдем в сторону от людских жилищ и шумных хайвэев. Нас будет будить по утрам пение птиц, и мы будем счастливы – весёлые и шальные, купающиеся в розовой росе утренних трав.
Мы придем к колыбели всех цивилизаций, к мудрому Гангу, и умные слоны, встречая нас, будут склонять свои головы.
В джунглях мы повстречаем седого Маугли и его подругу в вечернем
муаровом платье. Они пожелают нам любви и счастья, и девять медвежат «бонго-бонго» сыграют для нас на тамтамах.
Нас укроет ночь, и мы будем спать в паутине сказок до той поры, пока первая утренняя звезда не разрежет гранат востока, и алые капли зари не упадут в наши ладони.
Мы будем уходить всё дальше и дальше на северо-восток.
Впереди раскинет свои жемчужные сети широкая река.
Ты, маленькая пери Востока, омоешь в ней своё лицо и восславишь семерых духов, повелевающих её стихией.
Жёлто-красный дракон реки перенесёт нас на своей спине на другой берег. Дальше – горные кручи...
Горы уходят вверх так высоко, что, кажется, именно здесь могучий Атлант держал на своих плечах бирюзовое небо.
Мы будем подниматься ввысь до той поры, пока ты сможешь идти, пока я смогу нести тебя на руках.
Будет очень холодно, и мы продрогнем на колючем горном ветру.
Мы станем засыпать, согревая друг друга.
И вдруг в страшной пустоте ты расслышишь звон колокольчика.
Это не бред, это в одежде буддийского монаха к нам приближается Боб Гребень.
«...Хей, пиплы! Что-то вы приуныли...» – скажет нам Боб.
Он вынет из-за пазухи краюху хлеба, достанет из котомки кувшинчик с мёдом и крынку парного молока. И мы выпьем по очереди за наш медовый месяц, а затем Боб подарит тебе яркую зелёную ленточку с вышитым на ней серебром знаком «Ома».
Вплетая её в свои волосы, ты скажешь «Какой странный сон...» и я скажу тебе: «Пора, любимая, вставай»…
Ты проснёшься и начнёшь, как всегда, суетиться, кричать, разбрасывать вещи.
Ты будешь просто не-вы-но-си-ма...
Ты станешь крутиться у зеркала, раздражая этим меня, и совсем-совсем не замечая тонкой зелёной ленточки, вплетённой в твои волосы...
1995
Сказка о полосатом брате
И вот однажды, плохой человек пришёл в тайгу.
Он искал блестящий жёлтый металл, который так любят люди.
Он нашёл схоронку полосатого Брата и ра-зорил её, не оставив ни одного орешка, ни одной семечки...
Наступала зима. Наступал голод.
Бурундук посмотрел своими чёрными, влажными глазами на следы Человека, принесшего ему смерть.
Слёзы катились из глаз, пропадая в меховой шубке. Время ушло...
И была весна. Все вокруг цвело, пело и ра-довалось жизни.
Старый охотник нашёл его.
В развилке чёрной ветки, уже покрывшейся почками, висел маленький чёрный кусочек меха.
– Здравствуй, Полосатый Брат.
Охотник сплюнул, выругался в пустоту и, закурив папиросу, ушёл из плохого места...
1994
Сказка про шерочку
Жила-была шерочка...
У шерочки, конечно была мама.
Мама шерочки, ма-шерочка, дама была властно-страстная, а иногда и страстно-властная.
И свято веруя в учение двух евреев и картавого, не спешила клеймить конопатого и была чётко патриоткой.
Вот такая правильная была ма-шерочка у шерочки.
Однако время, когда шерочка смотрела на ма-шерочку "ух-ты" давно уже прошло до "эх-ты", а иногда и до "ой-ты".
И, только шерочка произнесла в очередной раз "ой-ты", как в её шерочьей жизни появился Сэр Ёжа.
Ёжа жил в основном лёжа. И тащить Ёжа в шерочью нору было неудобно долго.
Ёжа выбирали из ежей по политическим признакам и красивому названию профессии.
"Полиграфия...", протянула шерочка заканчивая кроссворд. Звучит!
А, ещё Ёжа так же не любит всё, что любит ма-шерочка.
И будет битва!
Так, сидя в блудуаре и обмахивая себя батистовым платочком, шерочка вполне себе устроилась в партере.
Вейсманист-оппортунист Ёжа ристался на сцене насмерть с ма-шерочкой, поражая её воображение.
"Какой он всё-же Ёж..." , - рассеянно думала шерочка.
"Нет. Нет! Друзья!" - кричала шерочка в спины других друзей.
Это всё не я, это он, это Ёж. А я...
Я живу с ежом.
Ну чтож.
Я и с ма-шерочкой живу...
Друзья уходили.
Враньё всплывало, как забродившее варенье.
Да оно ещё хорошее, сказал Ёжа.
Надо только плесень убрать.
Убрать плесень.
Убрать плесень - билось в висках у шерочки.
И она взяла вместо столовой ложки столовый нож.
День рождения Буратино
Реминисценция сублимации.
- Затянуло бурой тиной ... - пьяно проскрипела деревяшка.
- Ну вот и супчик подоспел... Черепаховый.
Довыёживалась черепаха.
Хватило на Тортиллу тротилу, ах-ха-хах...
А всё знаки подавала, золотым ключиком размахивала, в большую литературу звала...
А теперь просто - блюдо дня в таверне "Три пескаря" - суп черепаховый от Тортиллы с веточкой розмарина и тремя корочками хлеба.
Дуремар варит.
Говорит, что раньше варил лягушек на Монмартре и там его звали Дуремарт, в честь дня 8 марта.
Родился он 8 марта.
А так-то по паспорту он Серёжа конечно, муж шер-ше-ля-фамочки Шерочки.
Его Карабас своим орлиным взором на поле дураков заметил.
Так что...-
Буратино сытно рыгнул:
- Я практически уверен, что его из-за аномального поля так назвали и ни в каком Париже этот полиграфист плечистый не был.
Да и полиграфист ли он, в таком разрезе, максимум трубочист.
Да и то плохой.
Вон тогда, как рванули всей толпой в очаг, кто сказал, что в нарисованный - три наряда вне очереди, так очаг сразу и засыпало...
Пропал портал в Страну Счастья.
Потому, что трубы чистить надо - заорало бешеное полено.
Точно Дуремар?!
- Журчат ручьи, кричат грачи.
Я пью одна и печень тает... - громко пела пьяная Мальвина.
Всю песню испортила - морщило музыкальный слух буратины.
- И даже пень в апрельский день - хрипло уже сипела девочка с голубыми волосами.
- Слушай Буратина, - капризно протянула Мальвина - а когда вот будет этот Апрельский День?!
- А Апрельский День будет, мой ангел, когда грачи вернутся...
- Они никогда не вернутся!
Они не вернууутсяяя!!! - рыдала синяя в истерике - Они - всхлипывая прокашляла Мальвина, - они зашли вневтудверь к Карабасу, назвали его Барбосом, потом Контрабасом, а потом Жиробасом, спёрли ключи от Дома НеПоэта и большую королевскую печать для мозговых орехов.
А он, Карабасик-Барабасик, он добрый!
Он по ночам для труппы трупы в трубы и вообще...
Он не какой-то там Шарль Пьеро, дырявый сыр маасдамский.
Он кремень.
Лирика его сильна, могуча, необуздана, как, как, как... - не могла правильно подобрать цензурный эпитет Мальвина.
Он не просто поэт.
Он начальник.
Он поэт-начальник.
А это...
А это не просто, скажу я тебе Буратино!
Это зачинатель, зачатель, вдох и выдохновитель, практически исконно-посконного сеятель, по другому оратарь, отличный оратор и вечно орёт нам доброе, нужное, вечное...
- Ну всё! Развезло бабку на старые дрожжи. Любовь не ржавеет - подумал Буратино и с нежностью погладил Золотой Ключ висящий на голде на его бычьей шее.
- Да уж. Денёк - лечь бы в тенёк - проскочила мысью по древу ленивая мысль у деревянного.
- А всё же суп хорош.
Мерзкое животное была эта черепаха.
- Я старуха, я старуха, - кричала она.
- Уважайте старость, уступайте место на поле Чудес, дайте выступить не вступая, дайте вступить не выступая, я красивая, а не тупая, я пая, а ты плохая, я зая, хотя и злая...
Так кричала она.
Кричала пока не сварили.
Прощай учебная торпеда.
Старая она...
А мои годовые кольца на жезле ствола она считала?!
Раз старая - давай в суп.
А когда-то её звали Алиса из Зазеркалья.
На каждое день рождение - огромный торт.
Вот так и прилепилось кликуха к этой черепаше - Тортила.
А мы её... Тротилом - пьяно хихикая бормотал досёрбывая из миски остатки черепахового супа корочкой хлеба Буратина.
- А грачи теперь улетели в Зазеркалье, Мальвина, и теперь там грач-срач каждый день...
А чё ты вечно с голубыми волосами Мальва - спросил модный писатель Поленов ведущую актрису труппы Дома.
- Карабасик торчит на голубых - доверительно проворковала ему Мальвина.
- Его это заводит, проказника детского праздника. Шалунишка! - и она лукаво подмигнула деревянному человечку подбитым фарфоровым голубым глазом.
- Кругом в искусстве голубые - привычно подумал старый Буратино.
- Отец! Карлик Карла и его друг Джузеппе. Вы первые это начали!
Не успел первым ямбом в дактиль хореем по анакрузе в амфибрахий анапест сунуть - как...
Называй меня ласково, Джузззи... - добрый дружок карлы был тут как тут.
- Хорошо их тогда порталом в очаге разорвало. И их, и Пьеро с Артемоном. Отгафкались.
День рожденья
Грустный праздник... - пропел старый Буратино.
- Блин, до сих пор без куртки и азбуки.
Зато теперь у меня есть профессия.
Я логопед...
Тьфу... Не в этой фильме.
Я мангальщик.
Кручу-верчу поджарить хачу...
Сказка про гадалку
В ранешние времена во Французском королевстве жила-была гадалка по прозвищу Ленорман.
Так она всем нагадала, так напророчила, что у тех, кто выжил, стала пользоваться почётом и уважением.
Стала она продавать всем свои гадальные карты и гадальные книги и, в общем, довольно неплохо жить.
Жадная была, ужас какой.
Из всего деньгу выжимала.
Но говорила, что не для себя злато-серебро ищет, а для Марса в девятом доме.
Так она и пришла, в конце концов, к Наполеону.
Наполеон был тогда царём в Европе и все делали, что он хотел.
- Наполеоша! - говорила ему гадалка Ленорман,
- Ты у нас вылитый Марс. Девятый дом на Земле авантажен Петербургу.
И каждый норман, как я Ленорман, пойдёт с тобой в битву, шарман!
Долго ли, коротко, но Наполеон однажды действительно вместо Англии пошёл воевать Россию.
Никто его не понял, а он никому не рассказал о беседе с гадалкой.
И вот в составе огромной армии Ленорман добралась наконец до русского Смоленска.
Гадалке было скучно ехать в обозе великой армии и она решила на несколько дней остановиться в поместье рядом с городом.
- Как вы здесь гадаете?! - спросила чёрная гадалка молодых сельских девушек.
Девушки замялись, но решили показать иностранной барыне гадание на суженого-ряженого.
- Только вам нельзя с нами, оное гадание токмо для девиц и предназначено. А если среди гадающих будет женщина, то весь труд насмарку.
Ленорман согласилась постоять рядом с хатой, уж больно ей интересно было подслушать эти дикие заговоры и записать обряды.
В самую чёрную ночь в самую последнюю минуту из окна хаты с девичьим криком:
- Суженый-ряженый мне судьбой предсказанный, где искать тебя, в какой стороне?! - вылетел тяжёлый стоптанный сапог и ударил опытную гадалку прямо в белый лоб.
Дальнейшие события все участники рассказывали по своему, но ясно было совершенно одно - надежа Наполеона гадалка Ленорман стала, мягко говоря, Ненормал.
Гороскопы не сбывались, планеты исполняли краковяк, а картами Таро Ненормал норовила сыграть в дурачка.
Великая армия повернула от Питера на Москву и судьба их, как и всех понаехавших, была печальна.
Наполеоша не раз поминал свою гадалку добрым незлобивым матерным словом.
Всю жизнь ему Ненормал сломала.
Чтобы там ни говорили, но Ленорман осталась в России.
Со временем дала потомство и стала писать научные книги.
Пример Наполеона никого ничему не научил.
Поэтому дети Ненормал (бывшей Ленорман) чувствуют себя у нас неплохо и по-прежнему любят золото.
Но не для себя. А для науки.
Если вы случайно на улице встретите таких людей, будьте к ним добры и милосердны.
Шер ами...
Шер ами...
Неграмотные крестьяне звали их шаромыжники, но мы то грамотные, мы не такие.