Александр Черкасов

Икра

Я сейчас мажу икру на бутерброд.

Не хочу дописывать свои рассказы.
Так и лежат они, недоношенные, непророщенные, недописанные...
А пишу я про икру.

Сегодня суббота 6 июля.
22 года назад от меня ушла мама.
И не в магазин, а насовсем.

Мама про икру рассказывала так...

Что, когда она приехала в Ленинград в 1954 году в свои 18 лет, то она очень часто ела эту самую красную икру.

- Это была самая дешёвая еда, сынок, - так говорила мне она.
На булку и икру всегда хватало, а вот уже на масло сливочное - не всегда...

У нас вообще народ тяжело к икре приучался.

Я, даже когда служил, целые лекции читал нашим дизелистам и маслопопам из команды движения БЧ-5 нашей атомной подводной лодки.

- Чудаки! - говорил я им, это же красная икра.

Её в столице в ресторанах подают.
Деликатес! Понимать надо!!!
А нам её от радиации на ужин дают.

- Надоели нам эти рыбьи яйца!
Нам картохи бы, картохи - дружно ревели жители Нечерноземья России.

Я помню, когда мне было семь лет и мы в первый и, увы, в последний раз, поехали со старшим братом и мамой на море, то и там была история с икринкой.

Старший брат подружился в пансионате с ровесником москвичом.
Как он сам говорил - из-за икры.
Кормила евоная москвичевская мамаша ейного москвичёнка с утрева бутерами с икрой.
Ну и брата заодно.

На наши с мамой недоуменные взгляды старший спалил фишку - с черной икрой!

А мне лично, никогда эти недоосетры не нравились на вкус.
Такое ощущение во рту, что к икре ещё и кусок мела подсыпали.

То ли дело красная икра...

Символ Нового Года и продуктовых наборов с маминой работы.
Мелкая в баночках с Дальнего Востока. Правильная.

И тяжёлая, раздутая от пива, огромная, на развес в универсаме.

Икра, как символ жизни.

То, что начиналось при жизни мамы, как студенческая еда - стала за жизнь моего поколения недешевым лакомством.

А внукам, наверное, только кабачковая и баклажанная заморская достанется.

А я...

Я налью себе горячий крепкий сладкий чай.
Возьму городской за 22 копейки и отрежу от батона белую мягкую сытную мякоть.
Намажу сверху нежное сливочное крестьянское масло.
И с горкой, от души, сыпану на этот белый снег красные ягоды нежной лососёвой икры.
И во рту этот солено-горьковатый привкус прожитой жизни смешается с крепкой памятью о ушедших людях.