Александр Черкасов

Борщ

Не умею варить борщ.
Даже, как сварщик - не умею.
А есть люблю...

Когда в детстве юности возвращались из Украины домой, для мамы моей, наступали натуральные моральные муки.

Она - украинка, с такими длинючими корнями по Украине, что через чернозем аж до Австралии достанут - с рядами поколений гарных справных казаков, не смогла сварить ПРАВИЛЬНЫЙ борщ.

Ладно все эти галушки, пампушки, да вареники...
Но борщ!

Дорогой мой читатель!

Сейчас тебе, урбанизированному, стандартизированному, роботизированному очень трудно, например, самому приготовить, ну к примеру, домашний майонез.

И будешь ты, милый, сидеть без майонеза пока Равшан или Джамшут тебе не принесут его из ближайшего супер пупер маркета.

А раньше...

Ох уж эта мне ядовитая кислота женского осуждения иной особи женского пола...

- Смотри Зинка из сто первой пошла. Лярва. Цокает здесь. Идёт вся размалеванная. Срамота! Так бы взяла и моську её умыла!

- Да она, Петровна, в кулинарию попёрлась. Готовить и то не умеет. Совсем никудышная, куда только мать смотрит. Так в старых девах...

Впрочем, дорогой мой читатель, оставим на время весь этот женсовет на лавочке у дома и выцепим здесь главную ноту бергамота...

Не умеет готовить - так как ПОКУПАЕТ ЕДУ В КУЛИНАРИИ!

В Советском Союзе для женщины это был конкретный косяк, залёт и зашквар - кому что понятнее.

Даже то, что эта самая неведомая нам Зинка курила на улице своё "Родопи" - и то меньше фраппировало окружающих советских женщин.

Умение готовить плюс отсутствие интернета приводила их к самым натуральным войнам за кулинарные рецепты.

Рецепты воровали.
Их выспрашивали, канючили, передавали в наследство, подсматривали, обменивали.

В этих войнах плаща и кинжала милые дамы были совсем не милыми.
И забыть какой-то компонент, вписать соль вместо сахара и потом вместе с жертвой кулинарного терроризма лить крокодиловы слезы над загубленными дефицитными продуктами...

О да...
Вам, сейчас живущим, праздным и ленивым, уже сложно представить себе то неимоверное количество телодвижений мозга домохозяйки чтобы не хуже, чем у людей.

Эта была эра готовки до Вильяма Похлёбкина и Елены Молоховец.
Кулинарная книга - лучший подарок.

И вот, моя милая матушка, не могла приготовить правильный украинский борщ.

Рёв кагуара в сельве Амазонки скрестите с шипением королевской кобры и добавьте по вкусу горестный вопль профессиональной плакальщицы из Неаполя...

Вот, примерно эти звук, я как советский школьник и слышал иногда с утра под передачу "Пионерская зорька".

Так как мама была мама-старший инженер и загружена работой по самые брови, то нередко свой любимый кошерный правоверный халяльный борщ она варила, тихо медитируя на крохотный кухне панельного дома в спальном районе Ленинграда, в промежуток с 5 до 7 часов утра.

Золотая женщина вступала раз за разом в неравный бой с советской торговлей.

Перебирала глиняные шары гнилой картошки, которые после промывки чудесным образом уменьшались до мелкого гороха.
Лущила грязно-жёлтый лук до вменяемого состояния. Старалась найти немороженную свёклу. И морковь...

Сейчас, с возрастом, я всё больше понимаю эту вялую морковь моего бодрого детства...

Мама варила прекрасный борщ.
Самый лучший для меня, но...

Каждый раз очень.
Очень расстраивалась, что не получается приготовить его как у младшей сестры Надежды в украинском селе.

Тётя Надя варила борщ так.
Она шла по знаменитому украинскому чернозему, сверху припекало солнце, земля парила и вкусно пахла веками истории.
А руки сами по себе набирали овощи на САМЫЙ ЛУЧШИЙ СУП.
Цоп бурячок, цоп картоплю, цоп моркву за ботву...

- А там, Саша, видишь кавуны на бахче лежат. Но им ещё рано.

Моя тётя говорила на замечательном певучем суржике, потом спохватывалась и говорила:

- Ой! Ты ж мини не розумиешь!

И начинала говорить на русском и тут я её совсем переставал понимать, пока она не успокаивалась и вновь не начинала балакать, как она считала, на мове.

Маме родная речь тоже.
Не давалась.
Ну сама-то она искренне считала, что умеет, знает, практикует...

Как-то в одно свое лето юности я наблюдал удивительную картину.

Стояли три сестры.
Их родители так и назвали по очереди - Вера, Надежда и Любовь и разговаривали на мове.

Вера из Ленинграда весьма гораздо размовляла ридной мовой, а у Любы с Киеву и Нади с пид Умани скрипели и крошились зубы и сводило судорогой крепко сжатые челюсти.

Мои тёти мужественно терпели пытку своих ушей этой акустической какофонией звуков, которые моя милая мама, абсолютно искренне почитала за родную речь.

И вот когда в ближайшем лесу повесилось в полном составе уже третье трио бандуристов, через долгих пять минут, младшая сестра тётя Люба сказала старшей сестре маме Вере:

- Хватит коверкать родную речь! Говори уже на русском!

Так я впервые и понял, что русский язык - реально язык межнационального общения.
Даже между сёстрами.

Когда мамы не стало, тётя Люба уже мне сказала:
— Да какая твоя мать украинка была! Она как уехала в ваш Питер в 18 лет так и стала. Русская.

Несмотря ни на что, я очень любил борщ моей украинской русской мамы.
И борщ тёти Любы мне тоже нравился. Она любила готовить его поострее.
И конечно - самый самый - это борщ тёти Нади.
Царство им всем Небесное и Вечная память...

Борщ для меня, непременно с ломтем черного хлеба, с глечиком жирной белой сметаны, с солёными салом, с перьями зелёного лука, духмяным чесноком и стопочкой запотевшей холодной хреновухи для аппетита и пользы...

Борщ, как память о людях, о их доброте ко мне, как память о маминых руках - таких сильных и таких слабых.

Прошли века.
Я вырос.
И я с трудом нашёл в моём северном городе место, где готовят ПРАВИЛЬНЫЙ борщ.

Обрадованный, я привозил в это чудесное место некоторых дорогих сердцу моему...
Привёз и её.

Занимая даму беседой, я наконец-то дождался и вот он правильный.
Вот он борщ.
Вот и хлеб и всё, что я писал раньше.
Даже смалец есть, а сало ещё и копченое.
Да вот, что-то не так с девицей.

Глаза потухли, рот алый не щебечет, на лбу упрямая морщинка пробежала, овал лица заострился.
Да и смех подугас.
Настрой явно на минус пошёл.

Гмм... А что случилось? Что сказал? Чем задел? Что не так? Где болит?

А вот.
В век вам не догадаться, где болит.

- Слушай! Я же вижу, что как тарелки принесли - так ты не в своей тарелке. Что не так то?! Что случилось?

- Знаешь Саш... - слова падают медленным каплями воска горящей свечи.

- Я же тебе говорила, что у нас в 90-е в деревне просто треш творился. Мать часто на день, а то и больше уходила работать. Мы одни, дети, в холодильнике шаром покати.

И вот тогда мы и варили...
Борщ.

Понимаешь, ну не такой, конечно, как этот.
Без мяса.

Но овощи всегда можно или у себя или у соседей накопать, капусту с колхозного поля взять...

В общем, Саша, борщ - это то, что ты ешь, когда совсем уже край.
Когда ничего нет.
Вообще ничего.

Мы сидели и молчали.
Дымился, остывая, в красивых расписных глиняных тарелках украинский правильный борщ.
Таяло сало и время стояло на неловкой паузе.

.....

А потом нам принесли вкуснейший шашлык на шлажках, зубы моей дамы исполнили танец с саблями Арама Хачатуряна, глаза её засверкали и время пошло...