+7 905 229-29-89

alexcherkasov@ya.ru

Александр Черкасов

 

В поисках Cеребряного Страуса

«Vita brevis ars longa –

Жизнь коротка, искусство вечно» 

Борщ

Не умею варить борщ.
Даже, как сварщик - не умею.
А есть люблю...

Когда в детстве юности возвращались из Украины домой, для мамы моей, наступали натуральные моральные муки.

Она - украинка, с такими длинючими корнями по Украине, что через чернозем аж до Австралии достанут - с рядами поколений гарных справных казаков, не смогла сварить ПРАВИЛЬНЫЙ борщ.

Ладно все эти галушки, пампушки, да вареники...
Но борщ!

Дорогой мой читатель!

Сейчас тебе, урбанизированному, стандартизированному, роботизированному очень трудно, например, самому приготовить, ну к примеру, домашний майонез.

И будешь ты, милый, сидеть без майонеза пока Равшан или Джамшут тебе не принесут его из ближайшего супер пупер маркета.

А раньше...

Ох уж эта мне ядовитая кислота женского осуждения иной особи женского пола...

- Смотри Зинка из сто первой пошла. Лярва. Цокает здесь. Идёт вся размалеванная. Срамота! Так бы взяла и моську её умыла!

- Да она, Петровна, в кулинарию попёрлась. Готовить и то не умеет. Совсем никудышная, куда только мать смотрит. Так в старых девах...

Впрочем, дорогой мой читатель, оставим на время весь этот женсовет на лавочке у дома и выцепим здесь главную ноту бергамота...

Не умеет готовить - так как ПОКУПАЕТ ЕДУ В КУЛИНАРИИ!

В Советском Союзе для женщины это был конкретный косяк, залёт и зашквар - кому что понятнее.

Даже то, что эта самая неведомая нам Зинка курила на улице своё "Родопи" - и то меньше фраппировало окружающих советских женщин.

Умение готовить плюс отсутствие интернета приводила их к самым натуральным войнам за кулинарные рецепты.

Рецепты воровали.
Их выспрашивали, канючили, передавали в наследство, подсматривали, обменивали.

В этих войнах плаща и кинжала милые дамы были совсем не милыми.
И забыть какой-то компонент, вписать соль вместо сахара и потом вместе с жертвой кулинарного терроризма лить крокодиловы слезы над загубленными дефицитными продуктами...

О да...
Вам, сейчас живущим, праздным и ленивым, уже сложно представить себе то неимоверное количество телодвижений мозга домохозяйки чтобы не хуже, чем у людей.

Эта была эра готовки до Вильяма Похлёбкина и Елены Молоховец.
Кулинарная книга - лучший подарок.

И вот, моя милая матушка, не могла приготовить правильный украинский борщ.

Рёв кагуара в сельве Амазонки скрестите с шипением королевской кобры и добавьте по вкусу горестный вопль профессиональной плакальщицы из Неаполя...

Вот, примерно эти звук, я как советский школьник и слышал иногда с утра под передачу "Пионерская зорька".

Так как мама была мама-старший инженер и загружена работой по самые брови, то нередко свой любимый кошерный правоверный халяльный борщ она варила, тихо медитируя на крохотный кухне панельного дома в спальном районе Ленинграда, в промежуток с 5 до 7 часов утра.

Золотая женщина вступала раз за разом в неравный бой с советской торговлей.

Перебирала глиняные шары гнилой картошки, которые после промывки чудесным образом уменьшались до мелкого гороха.
Лущила грязно-жёлтый лук до вменяемого состояния. Старалась найти немороженную свёклу. И морковь...

Сейчас, с возрастом, я всё больше понимаю эту вялую морковь моего бодрого детства...

Мама варила прекрасный борщ.
Самый лучший для меня, но...

Каждый раз очень.
Очень расстраивалась, что не получается приготовить его как у младшей сестры Надежды в украинском селе.

Тётя Надя варила борщ так.
Она шла по знаменитому украинскому чернозему, сверху припекало солнце, земля парила и вкусно пахла веками истории.
А руки сами по себе набирали овощи на САМЫЙ ЛУЧШИЙ СУП.
Цоп бурячок, цоп картоплю, цоп моркву за ботву...

- А там, Саша, видишь кавуны на бахче лежат. Но им ещё рано.

Моя тётя говорила на замечательном певучем суржике, потом спохватывалась и говорила:

- Ой! Ты ж мини не розумиешь!

И начинала говорить на русском и тут я её совсем переставал понимать, пока она не успокаивалась и вновь не начинала балакать, как она считала, на мове.

Маме родная речь тоже.
Не давалась.
Ну сама-то она искренне считала, что умеет, знает, практикует...

Как-то в одно свое лето юности я наблюдал удивительную картину.

Стояли три сестры.
Их родители так и назвали по очереди - Вера, Надежда и Любовь и разговаривали на мове.

Вера из Ленинграда весьма гораздо размовляла ридной мовой, а у Любы с Киеву и Нади с пид Умани скрипели и крошились зубы и сводило судорогой крепко сжатые челюсти.

Мои тёти мужественно терпели пытку своих ушей этой акустической какофонией звуков, которые моя милая мама, абсолютно искренне почитала за родную речь.

И вот когда в ближайшем лесу повесилось в полном составе уже третье трио бандуристов, через долгих пять минут, младшая сестра тётя Люба сказала старшей сестре маме Вере:

- Хватит коверкать родную речь! Говори уже на русском!

Так я впервые и понял, что русский язык - реально язык межнационального общения.
Даже между сёстрами.

Когда мамы не стало, тётя Люба уже мне сказала:
— Да какая твоя мать украинка была! Она как уехала в ваш Питер в 18 лет так и стала. Русская.

Несмотря ни на что, я очень любил борщ моей украинской русской мамы.
И борщ тёти Любы мне тоже нравился. Она любила готовить его поострее.
И конечно - самый самый - это борщ тёти Нади.
Царство им всем Небесное и Вечная память...

Борщ для меня, непременно с ломтем черного хлеба, с глечиком жирной белой сметаны, с солёными салом, с перьями зелёного лука, духмяным чесноком и стопочкой запотевшей холодной хреновухи для аппетита и пользы...

Борщ, как память о людях, о их доброте ко мне, как память о маминых руках - таких сильных и таких слабых.

Прошли века.
Я вырос.
И я с трудом нашёл в моём северном городе место, где готовят ПРАВИЛЬНЫЙ борщ.

Обрадованный, я привозил в это чудесное место некоторых дорогих сердцу моему...
Привёз и её.

Занимая даму беседой, я наконец-то дождался и вот он правильный.
Вот он борщ.
Вот и хлеб и всё, что я писал раньше.
Даже смалец есть, а сало ещё и копченое.
Да вот, что-то не так с девицей.

Глаза потухли, рот алый не щебечет, на лбу упрямая морщинка пробежала, овал лица заострился.
Да и смех подугас.
Настрой явно на минус пошёл.

Гмм... А что случилось? Что сказал? Чем задел? Что не так? Где болит?

А вот.
В век вам не догадаться, где болит.

- Слушай! Я же вижу, что как тарелки принесли - так ты не в своей тарелке. Что не так то?! Что случилось?

- Знаешь Саш... - слова падают медленным каплями воска горящей свечи.

- Я же тебе говорила, что у нас в 90-е в деревне просто треш творился. Мать часто на день, а то и больше уходила работать. Мы одни, дети, в холодильнике шаром покати.

И вот тогда мы и варили...
Борщ.

Понимаешь, ну не такой, конечно, как этот.
Без мяса.

Но овощи всегда можно или у себя или у соседей накопать, капусту с колхозного поля взять...

В общем, Саша, борщ - это то, что ты ешь, когда совсем уже край.
Когда ничего нет.
Вообще ничего.

Мы сидели и молчали.
Дымился, остывая, в красивых расписных глиняных тарелках украинский правильный борщ.
Таяло сало и время стояло на неловкой паузе.

.....

А потом нам принесли вкуснейший шашлык на шлажках, зубы моей дамы исполнили танец с саблями Арама Хачатуряна, глаза её засверкали и время пошло...

Икра



Я сейчас мажу икру на бутерброд.

Не хочу дописывать свои рассказы.
Так и лежат они, недоношенные, непророщенные, недописанные...
А пишу я про икру.

Сегодня суббота 6 июля.
22 года назад от меня ушла мама.
И не в магазин, а насовсем.

Мама про икру рассказывала так...

Что, когда она приехала в Ленинград в 1954 году в свои 18 лет, то она очень часто ела эту самую красную икру.

- Это была самая дешёвая еда, сынок, - так говорила мне она.
На булку и икру всегда хватало, а вот уже на масло сливочное - не всегда...

У нас вообще народ тяжело к икре приучался.

Я, даже когда служил, целые лекции читал нашим дизелистам и маслопопам из команды движения БЧ-5 нашей атомной подводной лодки.

- Чудаки! - говорил я им, это же красная икра.

Её в столице в ресторанах подают.
Деликатес! Понимать надо!!!
А нам её от радиации на ужин дают.

- Надоели нам эти рыбьи яйца!
Нам картохи бы, картохи - дружно ревели жители Нечерноземья России.

Я помню, когда мне было семь лет и мы в первый и, увы, в последний раз, поехали со старшим братом и мамой на море, то и там была история с икринкой.

Старший брат подружился в пансионате с ровесником москвичом.
Как он сам говорил - из-за икры.
Кормила евоная москвичевская мамаша ейного москвичёнка с утрева бутерами с икрой.
Ну и брата заодно.

На наши с мамой недоуменные взгляды старший спалил фишку - с черной икрой!

А мне лично, никогда эти недоосетры не нравились на вкус.
Такое ощущение во рту, что к икре ещё и кусок мела подсыпали.

То ли дело красная икра...

Символ Нового Года и продуктовых наборов с маминой работы.
Мелкая в баночках с Дальнего Востока. Правильная.

И тяжёлая, раздутая от пива, огромная, на развес в универсаме.

Икра, как символ жизни.

То, что начиналось при жизни мамы, как студенческая еда - стала за жизнь моего поколения недешевым лакомством.

А внукам, наверное, только кабачковая и баклажанная заморская достанется.

А я...

Я налью себе горячий крепкий сладкий чай.
Возьму городской за 22 копейки и отрежу от батона белую мягкую сытную мякоть.
Намажу сверху нежное сливочное крестьянское масло.
И с горкой, от души, сыпану на этот белый снег красные ягоды нежной лососёвой икры.
И во рту этот солено-горьковатый привкус прожитой жизни смешается с крепкой памятью о ушедших людях.

Чебурек



В раннем детстве у нас с папой был свой маршрут выходного дня.

- Сходи, погуляй с сыном, - говорила нам моя мама и с этого всё начиналось...

Вот вы умеете правильно есть чебуреки?

В чебуречной хмурые мужчины тихо наливали портвейн и водку.

Я, лично, любил выпить сок.
Сок продавался в прочной космической конструкции из трех стеклянных огромных сосудов, в которых был налит всегда томатный сок, вечно яблочный сок.
А вот третья опция была переменной и иногда третья колба огорчала сладкой водичкой березового сока, радовала виноградным и, ну очень редко, бархатным нежным густым персиковым соком.
С мякотью...
Ощутили?!

А вы сейчас подумайте, а откуда все эти волшебные рецепты классических коктейлей?!

Сырок "Дружба", бутылка беленькой и "Агдам" или "777" плюс соки. Разные.

Раком-до-цели или плодово-выгодное не потребляем-с...

Ну, а мне-то чё?
А мне - томатный сок под чебурек.
Самое оно.
Соль ещё, кусок. Кусок каменной, во всех смыслах этого слова, соли нужно было скрести чайной тут же лежащей общей ложкой.
Вот скока соли себе в стакан наскребёшь - вот всё твоё, хоть торгуй ею, не жалко.

А ещё у нас с папой была общая ТАЙНА.
Ведь маме мы про портвейн ничего никогда не говорили.
Только папа пивка потом из автоматов пил за 20 копеек, а я за 3 копейки в соседнем автомате газировку с сиропом.
А что папу развезло с пива...
Ну, устал человек, понимать надо!
Тяжелое это дело - с сыном гулять!

В чебуречной был мужской клуб.
Адам, "Агдам", без дам.

Папа показывал мне, как правильно есть громадный жаркий жареный жирный жёсткий жёлтый чебурек.

Человек должен взять полоску серой бумаги, что торчит в пластмассовом стаканчике.
Обернуть чебурек, чтобы не обжечь свои пальцы.
Да! Чебурек едят руками. Только руками. Исключительно.

Если вы увидите мужчину, который ест чебурек с помощью ножа и вилки - бегите от него прочь, не пускайте в свой дом и забудьте номер его телефона.
Это извращенец и жидомасон.
А также скрытый сионист и оппортунист.

Ну, это мне в чебуречной так сказали.
А вот, к примеру, в пельменной никто руками пельмени не ел.
Но там были сметана, уксус и засохшая уже горчица.
А здесь - чебурек.

Так вот.
Взяв наш чебурек руками, нужно быстро откусить у него верхушку и дуть внутрь.

Дуть на чебурек нужно до тех пор, пока из чебурека не перестанет идти горячий пар.

Как только чебурек мальца остынет, из него нужно выпить вкуснейший чебуречный сок-бульон.

И, потом запивая томатным с солью не спеша жевать не торопясь жить в свои пять лет.
Успею ещё.
Успею.

Когда умер отец, а через две недели мама, меня конкретно рубануло конечно.
Сложно в 31 вот так.

Мне ничего и никуда не хотелось.
Но...
Семья убедила меня и мы с женой и дитёнком поехали в Крым.
Перемена мест.

Мисхор. Рай на земле. Воронцовский дворец в качестве отеля. Двухэтажный номер с винтовой лестницей. Балкон с видом на Ай-Петри. Экскурсии и я на балконе в халате, с чашечкой кофе, утренним газетами и сигарой в зубах.
Понты наше всё...

Выпив кофе и легко позавтракав, мы с супругой и дитем, шли на променад через можжевельник и розы, мимо кедров через парк к морю.

Море привычно гнало волны.
И гасило в себе солнце ровно каждый день, сочиняя черную звездную южную ночь и музыку дискотек.
Из десятков разбросаны баров и кафе неслась весёлая музыка.
Но, удивительно, пожалуй, здесь то, как ловко был построен этот звук в заведениях, что никто никого в этой музыкальном цунами не перебивал.
Курортная жизнь...

Везде возможность потратить деньги.
Домашнее вино. Фуникулер на верхушку Ай-Петри. Татарский достархан. Плов в казанах. Поездки моей дамы на белой верблюдице.

Когда она сжала бока животного и весело гигикнув поскакала в горы - я понял, что ничего не понял.
Доча также веселилась от души, впитывая всё солнце и море, а в номере у неё жил сверчок, богомол и уже не помню кто.

Грусть моя никуда не делась.
Тупая иголка в сердце обломалась с хрустом о реальную жизнь, да так и осталась саднить нервы.

Но мне, что во всем этом особенно нравилось?

А вот не поверите...

Мы, когда с утра всей семьёй шли к морю, я останавливался у чебуречника.

Это был крымский татарин. Мой ровесник, он и по комплекции был на меня похож.
Очень добрый, он бросал кусок мяса на дубовую доску, клал сверху зелень, брал в свои большие ладони два острых ножа и рубил фарш вместе с нужными травками.
Наливал свежего масла и когда фарш был нарублен, а масло закипело, он ловко раскатывал тесто и, положив от души начинки, обрезал тесто фирменными "зубчиками".

Тело его практически не двигалась, руки летали, а на лице была чуть грустная улыбка.

С волшебником чебуреков никто не разговаривал.

Люди подходили, платили деньги, дождались свежайших, раздувшихся от жара масла, чебуреков и уходили, Оставляя большого человека жариться в жаре и жарить.

- Доча!
Смотри, как ловко дядя делает чебуреки!
Давай попробуем?!

Связь времён. Вязь времен.

Ну да.
Наверно.

Мы с ним разговаривали...

Ему нужно было это неторопливо мужское уважение к его работе и внимание к деталям.

- Я ничего другого делать не умею, - говорил он мне.
- Только чебуреки. Бабушка научила... Там ещё... В северном Казахстане. Куда сослали всех тогда ещё... Бабушка тоже всю жизнь делала чебуреки, вот и меня научила... Меня на рынке все знают, я каждое утро еду к 6 утра и сам выбираю и покупаю свежее мясо...
Травки... Ну разные... Свой рецепт... Когда рубишь мясо ножом с зеленью, соки смешиваются - так и вкуснее и полезней...

Я подходил к нему каждое утро.
Начинал день с него.
И.. Оживал я потихоньку...

Супруге такой мой чебуризм, чебуречная зависимость, не очень нравилась.
Она была за разнообразие.
Но...

Наша прогулка всегда начиналась для меня именно так...

Всё проходит - прошёл и наш отдых в Крыму.
Незаметно все наши деньги были потрачены и осталось их на две пачки доширака.

Путь от сигар до дошика был скор.
Трансферт до вокзала и обратные билеты были оплачены заранее и это конкретно очень выручило.

Изгнание из Рая.

Из Рая всегда сложно.
И вот, я уже с чемоданами, проходя к такси в Симферополь, подошёл я к маэстро чебуреков.

- Прощай друг! Здесь у вас рай на земле, - сказал я ему.
- Прощай и спасибо за всё!

- Подожди друг! - сказал мне крымский караим-чебуречник.

Нет.
Он не поджарил мне чебуреков.

Помните, в начале этого рассказа, я упоминал про серую бумагу?
Бинго!
Вот из такой вот серой бумаги он буквально одним движением, скрутил гигантер-кулёк высотой почти в метр, и...

Он нажарил нам хвороста из треугольных полосок теста для чебуреков.
Мы ели их в поезде, запивали сладким чаем.

- Вот видите, есть польза и от моих маленьких слабостей - сказал я тогда моим дамам.

Люди как чебуреки - все мы с разными начинками и из разного теста - а жарит нас всех жизнь одинаково...